По мнению миллиардера, самое главное — одобрять любое начинание ребенка
В 22 года еще никому не известный инвестор Уоррен Баффетт женился на Сьюзан Томпсон, вместе они вырастили троих детей: Сьюзан Элис, Говарда и Питера. Все трое детей пошли по стопам родителей и активно занимаются благотворительностью. В 2004 году Сьюзан Томпсон Баффетт умерла от рака. На втором благотворительном саммите Forbes Уоррен Баффетт ответил на несколько вопросов о воспитании детей.
Уоррен, как очень богатые люди растят детей, прививают им свои ценности? Как это происходило в вашей семье?
Уоррен Баффетт: Наши дети росли в обычных условиях. Мы всю жизнь прожили в одном доме, который я купил в 1958 году. Они не расселялись в дорогие новомодные дома, не летали на частных самолетах. Они ездили до школы на автобусе. Каждый член семьи Баффетт в Омахе ходил в государственную школу. Дети ходили в ту же школу, где училась их мать. Мы жили в районе, где средний доход соседа, по сегодняшним меркам, составлял $75 000 в год или около того. Поэтому они не считали, что мы финансово отличаемся от других.
Вы действительно старались не менять образ жизни по мере того, как росло ваше состояние?
Уоррен Баффетт: Нет, я просто жил, как считал нужным, и моя жена жила так же, и дети выросли с таким же настроем.
Мы могли получить все что угодно, но у нас не было жажды наживы или чего-то в этом роде. Мы наслаждались жизнью. И соседи не считали, что мы занимаемся чем-то особенным. Хотя они гадали о роде моих занятий, потому что около шести лет у меня не было даже офиса. Эти годы я работал дома, прямо в спальне, и у меня не было секретаря или бухгалтера. Поэтому не было причин, чтобы у детей развилось особое отношение к деньгам.
Питер, когда вы узнали, что ваш отец входит в рейтинг богатейших американцев Forbes, как вы отнеслись к этому? Сказалось ли это на вашем воспитании?
Питер Баффетт: Это было время, когда мы узнали, сколько у нас как у семьи денег. Без шуток. Мне уже исполнилось 20, и мы с мамой как-то поговорили, потому что деваться уже некуда – вот он, в этом рейтинге. Мы посмеялись над этим: «Правда смешно? То есть мы-то знаем, кто мы, но все теперь по-другому относятся к нам». Удивительный был переход, хотя и не такой заметный – видимо, потому, что мы не жили в том мире или в тех культурных традициях, где богатство выставляется напоказ. Наши друзья удивились не меньше, чем мы.
Уоррен Баффетт: К тому времени дети уже сформировались и они понимали, кем были их друзья, и дружили они потому, что им нравилось общаться, а не потому, что они были детьми богатых родителей или что-то в этом роде.
Уоррен, расскажите о том, как вы приняли решение отказаться от большей части своего состояния в пользу благотворительных проектов? Как вы решили, сколько средств вы оставите детям, и почему вы решили доверить им управление фондами?
Уоррен Баффетт: Мы с женой приняли это решение, когда нам было уже за 20. У нас было все, что только можно пожелать; я говорил ей, что будет еще больше денег, а она смеялась.
Мы основали семейный фонд в 1960-х. Мы также совместно пришли к решению о том, что у нас может быть один большой семейный фонд, но у каждого из трех детей должен быть свой отдельный фонд.
Я видел фонды, в которых множество проблем возникало из-за того, что в совете директоров сидит несколько родственников и некоторым кажется, что их интересами пренебрегли, и тому подобное. Эти вещи имеют тенденцию ухудшаться, и тогда родственники начинают вспоминать, что один из них крутил кота своего брата за хвост, когда ему было шесть лет (смеется), и знаете ли, этим дело не закончится.
Так что где-то 25 лет назад мы отложили относительно небольшую сумму, которую получит каждый ребенок. Затем в конце 1990-х я сформировал три фирмы, и однажды на Рождество подарил их детям. Мы начали с $10 млн каждому, но сказали, что будет еще, и наказали не судиться друг с другом. В благотворительности не всегда понятно, какая деятельность оправдает себя. Так что мы намеревались добавлять деньги по ходу дела, но добавлять поровну.
Я не входил в советы директоров этих трех фондов. Жена тоже была далека от советов. Фонды были целиком предоставлены детям. Мы несколько раз увеличивали сумму, и однажды сделали это в последний раз, на мой день рождения я удвоил сумму, которая пошла в каждый фонд. Письма, в которых я объясняю детям, что делать, находятся на сайте BerkshireHathaway.com. В них я упомянул, что ожидаю, что в некоторых вопросах они потерпят неудачу. Если этого не случится, значит они делают что-то не так. Также я написал, что горжусь всеми тремя детьми и одобрю любой их выбор, как поступить с деньгами. Это очень простой подход.
Питер, как все это выглядело с вашей стороны?
Питер Баффетт: Сестра позвонила мне в марте 2006 года и сказала: «Ты далеко от факса?» Я подошел к аппарату, который выдал сообщение о том, что отец собирается сделать все это. Никаких предварительных разговоров не было. Изначально у нас был очень маленький фонд, а после 1999 года стал огромным. Он вырос с $10 млн примерно до $120 млн где-то за шесть лет. И, естественно, мы многому научились за это время.
Что изменилось в вашей жизни?
Питер Баффетт: Моя супруга Дженифер очень сильно мне помогла с делами по фонду, потому что я серьезно занимался своей карьерой (Питер Баффетт — успешный музыкант, обладатель награды Emmy за музыку к документальному фильму Wisconsin: An American Portrait. — Forbes). Более того, у меня была собственная жизнь, в которой каждый день был расписан.
Два года мы просто слушали. Мы посещали Нью-Йорк, и это было похоже на мастер-классы, потому что мы могли общаться с кем угодно. Забавно, знаете, когда у тебя фонд на миллиард, твои шутки становятся смешнее, ты лучше выглядишь, это просто волшебно.
И люди согласны с тобой встречаться.
Питер Баффетт: Точно. Мы уважительно относились ко времени и усилиям окружающих, но встречались со всеми подряд, чтобы многому научиться. А это на самом деле бесценно.
Уоррен, насколько важно поощрять детей заниматься тем, чем они хотят?
Уоррен Баффетт: Мы никогда не давали им никаких особых инструкций, но я думаю, что они впитали ценности, которые были значимы для их матери и для меня самого. Один из основных моментов, за который я больше всего благодарен отцу, это одобрение любого моего начинания. Он не пытался воплотить свои идеи посредством меня. И я старался передать это своим детям.
